Милфорд Бэйтмен

Оптимистическое начало
Тридцать лет назад была широко распространена теория о том, что идеальным решением проблем безработицы и нищеты в развивающихся странах может стать микрофинансирование – выдача микрокредитов беднякам, чтобы они смогли начать свой прибыльный бизнес. Политика микрофинансирования тесно связана с именем обучавшегося в США бангладешского экономиста, лауреата Нобелевской премии 2006-го года, д-ра Мухаммада Юнуса. Теория микрофинансирования прославляла самостоятельность и частное предпринимательство, и фактически дискредитировала любые формы коллективных действий, в том числе профсоюзы, социальные движения и кооперативы. В теории микрофинансирования было заложено неприятие социальных затрат, политики развития в интересах бедных слоев населения и, прежде всего, неприятие коллективных действий, направленных на справедливое распределение власти и богатств. Поэтому неудивительно, что неолиберальные политики, занимающиеся стратегией развития (развивающихся стран), сразу же воспылали любовью к данной теории. Всемирный Банк, USAID и прочие организации стали весьма агрессивно проталкивать концепцию микрофинансирования, и, чтобы сократить необходимость в субсидировании проектов, требовали сделать саму практику микрофинансирования прибыльным бизнесом. Вскоре микрофинансирование стало наиболее приоритетным профилем деятельности международного сообщества по развитию. Именно проекты микрофинансирования получали наиболее щедрое финансирование. Они же, как предполагалось, должны были стать самой эффективной политикой экономического и социального развития.

Лиза Карстенсен

Шиобан МакГрат

В 2012 году две крупные компании, занимающиеся розничной торговлей одежды — испанская Zara и бразильская Marisa, были исключены из списка членов «Национального договора о запрете рабского труда». В обоих случаях подозрение в нарушении Договора пало на компании менее чем через год после того, как они, в числе первых, присоединились к нему, взяв на себя обязательство, отказаться от использования рабского труда в свои сетях поставок. Оба этих случая вызвали серьезные дискуссии — о принудительном труде в швейной промышленности Сан-Паулу, а также о самом Договоре и связанном с ним «грязном списке» компаний, уличенных в использовании рабского труда.[i]

Так как же работает Договор? Служит ли его заключение примером для других стран, активно участвующих в борьбе с принудительным трудом? Полезно ли это для профсоюзного движения? Каковы его недостатки? Далее мы обоснуем нашу позицию, состоящую в том, что Договор стал мощным инструментом борьбы с принудительным трудом. Однако прежде необходимо кратко рассказать об организационном и правовом аспектах борьбы с рабским трудом в Бразилии.