RSS-Feed |
| Франк Хоффер |
Сегодня кажется, что плохие новости преобладают: Дутерте, Эрдоган, Цзиньпин, Качиньский, Моди, Орбан, Путин, Трамп. Список провальных, но популярных политических лидеров с каждым днём становится все длиннее. Не провальных с точки зрения их собственных представлений о максимизации власти, но провальных с точки зрения способности удовлетворить потребности и ожидания людей от будущего. На подъёме лидеры, изображающие мачо, которых объединяет симпатия к авторитарному национализму и неуважение к демократии, справедливости и гуманистическим ценностям. Мы видим тектонический глобальный сдвиг в сторону национализма, мужского шовинизма, ненависти к меньшинствам и плутократического обогащения. Это плохо и может стать ещё хуже.Невнятная защита статуса-кво со стороны зелёных, левых и либералов не сможет остановить рост правых сил. Дух времени требует перемен. За высказыванием политкорректным языком навязчивых псевдорадикальных идей и страстной борьбой с непреднамеренными, а подчас и просто подсознательными оговорками мейнстримеров (такими как проявление микроагрессии в адрес меньшинств) часто теряются из виду куда более значимые вопросы.
Чтобы переломить ситуацию, необходимо наличие представления о справедливости на локальном и глобальном уровнях, понятного людям и за пределами университетских городков и обустроенных внутригородских зон комфорта. Для этого одновременно требуется и стремление к фундаментальным переменам, и каждодневные усилия, чтобы жизнь стала более сносной в зачастую безумном и несправедливом мире.
Заглянув в прошлое, мы можем лучше понять, как важно сохранять связь между неотложными изменениями и видением долгосрочной перспективы. Позвольте мне объяснить это через сравнение двух движений за революционные изменения в 20-м веке: феминизм и социализм.
В 2017 году исполнилось 100 лет Русской революции. Два интеллигентных, пылких и харизматичных революционера, более известных под именами Троцкий и Ленин, для построения социалистического будущего заменили марксистскую ортодоксальность исторического материализма революционным волюнтаризмом, консолидировав анти-царистское недовольство масс в партийную диктатуру. Октябрьская революция нашла отклик у миллионов людей по всему миру. Радикальная часть международного рабочего движения сплотилась для ее защиты, пожертвовав убеждениями, принципами, идеей демократического социализма, а многие даже и своими жизнями, чтобы защитить цитадель антифашизма и антикапитализма.
Однако, оглядываясь назад, мы должны сказать, что «Великая Октябрьская революция» провалилась. Утопическая сила социалистической идеи не пережила депрессивную реальность сталинского террора, принудительной коллективизации, экономической неэффективности, ухудшения состояния окружающей среды и, наконец, геронтократического застоя во власти. Сегодня пламя Октябрьской революции угасло, и на данный момент нет никаких признаков его возрождения.
Феминистская культурная и социальная революция
Как это соотносится с другим массовым движением, которое привело к самым фундаментальным изменениям за последние сто лет, - феминизмом? В начале 20-го века женщинам не разрешалось голосовать или самостоятельно принимать какие-либо деловые решения, им были недоступны высшее образование и спорт. Почти все руководящие и самые престижные должности, от адвоката до доктора или профессора, были только мужскими. Сексуальное насилие редко становилось предметом обсуждения, аборты были преступлением, а феминистки рассматривались как современный аналог средневековых ведьм. Многие формы гендерной дискриминации и по сей день сохраняются во многих странах, но вполне вероятно, что будущие историки отметят последние 100 лет как время наиболее радикальных изменений в гендерных отношениях в истории человечества.
В перманентной революции постепенных перемен нет ни одного революционного момента смены режима, а её фундаментальное влияние становится заметным только в ретроспективе. Эти фундаментальные изменения являются результатом непрерывного процесса трансформации, в котором прогресс всегда возможен, но никогда не гарантирован. Это сумма небольших и не очень больших изменений, которые со временем приводят к качественному преобразованию.
Почему я выбрал женское, а не социал-демократическое движение в качестве зеркального отражения неудавшихся преобразований через революционный захват власти? Упадок социал-демократии почти повсеместен и не может быть объяснён провалом отдельных лидеров или специфической ситуацией в конкретной стране. Существует несколько причин. Распад СССР и глобализация изменили баланс сил в обществе. Мобильность финансовых потоков и способность перемещать промышленное производство по всему миру легко сместили баланс сил в пользу капитала. Насколько капитал освобождается от национальных ограничений, включая обязательство платить налоги, настолько и политика перераспределения доходов все больше ограничивается «социализмом в пределах одного класса». Иными словами, источником средств на цели социальной политики становится налогообложение среднего класса. Неудивительно, что значительная часть этого среднего класса стала враждебно относиться к такой политике перераспределения, где богатые систематически занижают свои налоговые обязательства, уклоняются от них, и используют экономическую власть для усиления государственной поддержки частных корпораций.
Попытки социал-демократов убедить капитал вернуться к модели социального диалога не были услышаны в этом новом мире разрозненных рынков. После поражений на выборах в 1970-х годах и триумфа Запада в холодной войне социал-демократы решили, что если невозможно победить капитал, то необходимо присоединиться к нему. Согласившись на полное освобождение капитала через глобализацию как неизбежное условие модернизации, социал-демократия оказалась заложницей логики, противоречащей её собственным ценностям.
Провал технократический модернизации
Социал-демократия отказалась от любого вдохновляющего видения реальных перемен, сведя социал-демократическое представление о социальной справедливости к индивидуальному пути к ней через образование и развитие навыков.
Похоже, что рабочее движение совершило ошибку, а феминизм пошёл правильной дорогой, борясь за гендерное равенство на многих фронтах: за доступ к образованию, гендерно нейтральный язык, за устранение гендерного разрыва в оплате труда; требуя равного правового статуса, борясь с сексуальным насилием, требуя гендерных квот. Феминизм настаивает на позитивных действиях, не упуская при этом из виду радикальную программу по трансформации гендерных отношений во всем обществе. В то время как рабочее движение раскололось на противоположные реформистские и революционные лагери, феминизм, похоже, смог сохранить всеобъемлющее единство между очень разными направлениями. #MeToo – недавнее проявление этой объединённой мобилизующей силы.
Как феминизм утратил бы свою невероятную силу, признав мужское превосходство, так и левые не могут преуспеть, признавая господство рынка над политической волей народа.
Структурные ограничения глобального капитализма - это реальность, которую не устранить антикапиталистической риторикой. Однако есть принципиальная разница между принятием этих структурных ограничений как неизбежных и сопротивлением подчинению людей железной логике рынка. Политика левых сил немыслима без превращения рынка из хозяина в слугу общества.
Это просто неправда, что не существует политического пространства для изменений. Это неправда, что невозможно использовать национальные и международные нормы для управления рынком. Это неправда, что нет альтернативы беспрепятственной мобильности капитала. Это неправда, что невозможно решить проблему уклонения от уплаты налогов. Это непросто, но это не то же самое, что невозможно. Всегда есть альтернативы, однако когда прогрессивные средства недоступны, как правило выбирают реакционные. Это то, что мы наблюдаем сегодня. Люди голосуют против системы, которая не приносит им блага.
Важной причиной для «правого» поворота была двойная пустота «слева». Перспектива радикального революционного захвата власти практически исчезла, либо продолжает существовать в виде ностальгической риторики, обращенной только к посвящённым. В то же время социал-демократические силы от политики поэтапных перемен, подразумевающей трансформационное видение, перешли к наладке и поддержанию существующего режима, в целом отказавшись от хоть сколько-нибудь вдохновляющей программы реальных изменений.
В данном контексте правым удаётся выстраивать свою политическую риторику, обращенную ко множеству людей, сочетая в ней антиглобализацию и справедливость, расизм и идентичность, корпоративную жадность, традиции и семейные ценности, исламофобию, закон и порядок. Коротко их манифест звучит так: «Разочарованные всех стран, соединяйтесь против тех, кто слабее и беднее вас!». Таким образом, разнообразное недовольство направляется на мобилизацию гнева сторонников идеи собственного превосходства для поддержания и частичного воскрешения мира, в котором они бы по-прежнему чувствовали себя комфортно. Люби или покинь страну – краткое изложение этой узколобой политики идентичности вчерашнего большинства, но культурная однородность берет превосходство над идеей экономического равенства.
Кто хочет, тот добьется!
Учитывая эту реальность, левые должны выработать альтернативный язык, фокусирующийся на включение, а не исключение людей, а также на мобилизацию ради освобождения общества от структурных оков, созданных ничем не ограниченной глобализацией. Лучшее будущее должно представляться как нечто достижимое - или, на более популярном языке: «Другой мир возможен, если мы этого действительно хотим!».
Необходимы вдохновляющие идеи, реализуемые посредством возрастающего радикализма. Задача состоит в том, чтобы создать плюралистическое единство, пересмотрев нашу общественную повестку через призму социальной справедливости, свободы, выбора, терпимости и уважения. Речь идёт о соединении разных, но совместимых представлений о лучшей жизни, чтобы воплотить эти желания в практические действия, направленные на позитивные перемены. Обуздание глобализации, восстановление способности облагать налогами богатых, демократизация наших обществ и экономик, а также превращение наших собственных организаций в пример подлинной демократии, равенства и участия – задачи не из легких; но не выходящие за границы возможного.
И мечтатели-диктаторы, и осторожные реалисты не могли справиться с этими вызовами. Страсть и разум - два обязательных компонента любого прогрессивного движения. Но холодный рассудок ведет к технократической модернизации, а чистая страсть - к авторитарной нетерпимости. Установление правильного баланса – это умение настоящего радикала.
Франк Хоффер – научный сотрудник Глобального университета труда.
